Тексты известных песен Александра Галича. Справка

Исполнилось 90 лет со дня рождения драматурга, поэта, автора и исполнителя своих песен Александра Галича.

Когда я вернусь

Когда я вернусь...

Ты не смейся, когда я вернусь,

Когда пробегу, не касаясь земли по февральскому снегу,

По еле заметному следу - к теплу и ночлегу -

И вздогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь -

Когда я вернусь.

О, когда я вернусь!..

Послушай, послушай, не смейся,

Когда я вернусь

И прямо с вокзала, разделавшись круто с таможней,

И прямо с вокзала - в кромешный, ничтожный, раешный -

Ворвусь в этот город, которым казнюсь и клянусь,

Когда я вернусь.

О, когда я вернусь!..

Когда я вернусь,

Я пойду в тот единственный дом,

Где с куполом синим не властно соперничать небо,

И ладана запах, как запах приютского хлеба,

Ударит в меня и заплещется в сердце моем -

Когда я вернусь.

О, когда я вернусь!

Когда я вернусь,

Засвистят в феврале соловьи -

Тот старый мотив - тот давнишний, забытый, запетый.

И я упаду,

Побежденный своею победой,

И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои!

Когда я вернусь.

А когда я вернусь?!..

Старательский вальсок

Мы давно называемся взрослыми

И не платим мальчишеству дань

И за кладом на сказочном острове

Не стремимся мы в дальнюю даль

Ни в пустыню, ни к полюсу холода,

Ни на катере... к этакой матери.

Но поскольку молчание - золото.

То и мы, безусловно, старатели.      

Промолчи - попадешь в богачи!

Промолчи, промолчи, промолчи!

И не веря ни сердцу, ни разуму,

Для надежности спрятав глаза,

Сколько раз мы молчали по-разному,

Но не против, конечно, а за!

Где теперь крикуны и печальники?

Отшумели и сгинули смолоду...

А молчальники вышли в начальники.

Потому что молчание - золото.

Промолчи - попадешь в первачи!

Промолчи, промолчи, промолчи!

И теперь, когда стали мы первыми,

Нас заела речей маята.

Но под всеми словесными перлами

Проступает пятном немота.

Пусть другие кричат от отчаянья,

От обиды, от боли, от голода!

Мы-то знаем - доходней молчание,

Потому что молчание - золото!

Вот как просто попасть в богачи,

Вот как просто попасть в первачи,

Вот как просто попасть - в палачи:

Промолчи, промолчи, промолчи!

Леночка

Апрельской ночью Леночка

Стояла на посту.

Красоточка-шатеночка

Стояла на посту.

Прекрасная и гордая,

Заметна за версту,

У выезда из города

Стояла на посту.

Судьба милиционерская -

Ругайся цельный день,

Хоть скромная, хоть дерзкая -

Ругайся цельный день,

Гулять бы ей с подругами

И нюхать бы сирень!

А надо с шоферюгами

Ругаться целый день.

Итак, стояла Леночка,

Милиции сержант,

Останкинская девочка,

Милиции сержант.

Иной снимает пеночки,

Любому свой талант,

А Леночка, а Леночка -

Милиции сержант.

Как вдруг она заметила -

Огни летят, огни,

К Москве из Шереметьева

Огни летят, огни.

Ревут сирены зычные,

Прохожий - ни-ни-ни!

На Лену заграничные

Огни летят, огни!

Дает отмашку Леночка,

А ручка не дрожит,

Чуть-чуть дрожит коленочка,

А ручка не дрожит.

Машины, чай, не в шашечку,

Колеса - вжик да вжик!

Дает она отмашечку,

А ручка не дрожит.

Как вдруг машина главная

Свой замедляет ход,

Хоть и была исправная,

Но замедляет ход.

Вокруг охрана стеночкой

Из КГБ, но вот

Машина рядом с Леночкой

Свой замедляет ход.

А в той машине писанный

Красавец-эфиоп,

Глядит на Лену пристально

Красавец-эфиоп.

И встав с подушки кремовой,

Не промахнуться чтоб,

Бросает хризантему ей

Красавец эфиоп!

А утром мчится нарочный

ЦК КПСС

В мотоциклетке марочной

ЦК КПСС.

Он машет Лене шляпою,

Спешит наперерез -

Пожалте, Л. Потапова,

В ЦК КПСС!

А там на Старой площади,

Тот самый эфиоп,

Он принимает почести,

Тот самый эфиоп,

Он чинно благодарствует

И трет ладонью лоб,

Поскольку званья царского

Тот самый эфиоп!

Уж свита водки выпила,

А он глядит на дверь,

Сидит с моделью вымпела

И все глядит на дверь.

Все потчуют союзника,

А он сопит, как зверь,

Но тут раздалась музыка

И отворилась дверь:

Вся в тюле и в панбархате

В зал Леночка вошла,

Все прямо так и ахнули,

Когда она вошла.

А сам красавец царственный,

Ахмет Али-Паша

Воскликнул: - Вот так здравствуйте! -

Когда она вошла.

И вскоре нашу Леночку

Узнал весь белый свет,

Останкинскую девочку

Узнал весь белый свет -

Когда, покончив с папою,

Стал шахом принц Ахмет,

Шахиню Л. Потапову

Узнал весь белый свет!

Памяти Б. Л. Пастернака

Разобрали венки на веники,

На полчасика погрустнели...

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!

И терзали Шопена лабухи,

И торжественно шло прощанье...

Он не мылил петли в Елабуге.

И с ума не сходил в Сучане!

Даже киевские "письмэнники"

На поминки его поспели!..

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!

И не то, чтобы с чем-то  за  сорок,

Ровно семьдесят - возраст смертный,

И не просто какой-то пасынок,

Член Литфонда - усопший сметный!

Ах, осыпались лапы елочьи,

Отзвенели его метели...

До чего ж мы гордимся, сволочи,

Что он умер в своей постели!

"Мело, мело, по всей земле, во все пределы,

Свеча горела на столе, свеча горела..."

Нет, никакая не свеча,

Горела люстра!

Очки на морде палача

Сверкали шустро!

А зал зевал, а зал скучал -

Мели, Емеля!

Ведь не в тюрьму, и не в Сучан,

Не к "высшей мере"!

И не к терновому венцу

Колесованьем,

А как поленом по лицу,

Голосованьем!

И кто-то, спьяну вопрошал:

"За что? Кого там?"

И кто-то жрал, и кто-то ржал

Над анекдотом...

Мы не забудем этот смех,

И эту скуку!

Мы поименно вспомним всех,

Кто поднял руку!

"Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку..."

Вот и смолкли клевета и споры,

Словно взят у вечности отгул...

А над гробом встали мародеры,

И несут почетный...

Ка-ра-ул!

Облака

Облака плывут, облака,

Не спеша плывут, как в кино.

А я цыпленка ем табака,

Я коньячку принял полкило.

Облака плывут в Абакан,

Не спеша плывут облака.

Им тепло, небось, облакам,

А я продрог насквозь, на века!

Я подковой вмерз в санный след,

В лед, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям.

До сих пор в глазах снега наст!

До сих пор в ушах шмона гам!..

Эй подайте ж мне ананас

И коньячку еще двести грамм!

Облака плывут, облака,

В милый край плывут, в Колыму,

И не нужен им адвокат,

Им амнистия - ни к чему.

Я и сам живу - первый сорт!

Двадцать лет, как день, разменял!

Я в пивной сижу, словно лорд,

И даже зубы есть у меня!

Облака плывут на восход,

Им ни пенсии, ни хлопот...

А мне четвертого - перевод,

И двадцать третьего - перевод.

И по этим дням, как и я,

Полстраны сидит в кабаках!

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака...

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака...

Красный треугольник

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

Вот стою я перед вами, словно голенький,

Да я с племянницей гулял с тетипашиной, *

И в "Пекин" ее водил, и в Сокольники.

Поясок ей покупал поролоновый, **

И в палату с ней ходил Грановитую,

А жена моя, товарищ Парамонова,

В это время находилась за границею.

А вернулась, ей привет - анонимочка,

На фотоснимочке стою - я и Ниночка. ***

Просыпаюсь утром - нет моей кисочки,

Ни вещичек ее нет, ни записочки,

Нет как нет,

Ну: прямо, нет как нет!

Я к ней, в ВЦСПС, в ноги падаю,

Говорю, что все во мне переломано,

Не серчай, что я гулял с этой падлою,

Ты прости меня, товарищ Парамонова!

А она как закричит, вся стала черная -

Я на слезы на твои - ноль внимания,

Ты мне лазаря не пой, я ученая,

Ты людям все расскажи на собрании!

И кричит она, дрожит, голос слабенький,

А холуи уж тут как тут, каплют капельки,

И Тамарка Шестопал, и Ванька Дерганов,

И еще тот референт, что из "органов".

Тут как тут,

Ну, прямо, тут как тут!

В общем, ладно, прихожу на собрание,

А дело было, как сейчас помню, первого.

Я, конечно, бюллетень взял заранее

И бумажку из диспансера нервного.

А Парамонова сидит, вся в новом шарфике,

А как увидела меня, вся стала красная,

У них первый был вопрос - свободу Африке! -

А потом уж про меня - в части "разное".

Ну как про Гану - все в буфет за сардельками,

Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами.

А как вызвали меня, я свял от робости,

А из зала мне кричат - давай подробности! -

Все, как есть,

Ну, прямо, все, как есть!

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

Вот стою я перед вами, словно голенький,

Да, я с племянницей гулял, с тетипашиной,

И в "Пекин" ее водил и в Сокольники,

И в моральном, говорю, моем облике

Есть растленное влияние Запада,

Но живем ведь, говорю, не на облаке,

Это ж только, говорю, соль без запаха!

И на жалость я их брал, и испытывал,

И бумажку, что от психа, вычитывал, ****

Ну, поздравили меня с воскресением,

Залепили строгача с занесением!

Ой, ой, ой,

Ну, прямо, ой, ой, ой...

Взял я тут цветов букет покрасивее,

Стал к подъезду номер семь, для начальников,

А Парамонова: как вышла, вся стала синяя,

Села в "Волгу" без меня, и отчалила!

И тогда прямым путем в раздевалку я,

И тете Паше говорю, мол, буду вечером,

А она мне говорит - с аморалкою

Нам, товарищ дорогой, делать нечего.

И племянница ее, Нина Саввовна,

Она думает как раз то же самое,

Она всю свою морковь нынче продала,

И домой, по месту жительства, отбыла.

Вот те на,

Ну, прямо, вот те на!

Я иду тогда в райком, шлю записочку,

Мол, прошу принять, по личному делу я,

А у Грошевой как раз моя кисочка,

Как увидела меня, вся стала белая!

И сидим мы у стола с нею рядышком,

И с улыбкой говорит товарищ Грошева -

Схлопотал он строгача, ну и ладушки,

Помиритесь вы теперь, по-хорошему.

И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку,

И пришли мы с ней в "Пекин" рука об руку,

Она выпила "дюрсо", а я "перцовую"

За советскую семью образцовую!

Вот и все!

// * Вариант:

// Да я с Нинуленькой гулял, с тетипашиной...

// ** Вариант:

// Поясок ей подарил поролоновый...

// *** Вариант:

// Фотоснимок, а на нем - я да Ниночка!

// **** Вариант:

// И бумажку, что я псих, им зачитывал...

Песня баллада про генеральскую дочь

"Он был титулярный советник,

Она генеральская дочь..."

Постелилась я, и в печь - уголек...

Накрошила огурцов и мясца,

А он явился, ноги вынул, лег -

У мадам у его - месяца.

А он и рад тому, сучок, он и рад,

Скушал водочки, и в сон наповал!..

А там - в России - где-то есть Ленинград,

А в Ленинграде том - Обводной канал

А там маменька жила с папенькой,

Называли меня "лапонькой",

Не считали меня лишнею,

Да им дали обоим высшую!

Ой, Караганда, ты, Караганда!

Ты угольком даешь на-гора года!

Дала двадцать лет, дала тридцать лет,

А что с чужим живу, так своего-то нет!

Кара-ган-да...

А он, сучок, из гулевых шоферов,

Он барыга, и калымщик, и жмот,

Он на торговской дает, будь здоров, -

Где за рупь, а где какую прижмет!

Подвозил он меня раз в "Гастроном",

Даже слова не сказал, как полез,

Я бы в крик, да на стекле ветровом

Он картиночку приклеил, подлец!

А на картиночке - площадь с садиком,

А перед ней камень с "Медным Всадником",

А тридцать лет назад я с мамой в том саду...

Ой, не хочу про то, а то выть пойду!

Ой Караганда, ты, Караганда!

Ты мать и мачеха, для кого когда,

А для меня была так завсегда нежна,

Что я самой себе стала не нужна!

Кара-ган-да!

Он проснулся, закурил "Беломор",

Взял пинжак, где у него кошелек,

И прошлепал босиком в колидор,

А вернулся и обратно залег.

Он сопит, а я сижу у огня,

Режу меленько на водку лучок,

А ведь все-таки он жалеет меня,

Все-таки ходит, все-таки дышит, сучок!

А и спи, проспись ты, мое золотце,

А слезы - что ж, от слез - хлеб не солится,

А что мадам его крутит мордою,

Так мне плевать на то, я не гордая...

Ой, Караганда, ты Караганда!

Если тут горда, так и на кой годна!

Хлеб насущный наш, дай нам, Боже, днесь,

А что в России есть, так то не хуже здесь!

Кара-ган-да!

Что-то сон нейдет, был, да вышел весь,

А завтра делать дел - прорву адскую!

Завтра с базы нам сельдь должны завезть,

Говорили, что ленинградскую.

Я себе возьму и кой-кому раздам,

Надо ж к празднику подзаправиться!

А пяток сельдей я пошлю мадам,

Пусть покушает, позабавится!

Пусть покушает она, дура жалкая,

Пусть не думает она, что я жадная,

Это, знать, с лучка глазам колется,

Голова на низ что-то клонится...

Ой Караганда, ты, Караганда!

Ты угольком даешь на-гора года,

А на картиночке - площадь с садиком,

А перед ней камень...

Ка-ра-ган-да!..