Жизнь Исаака Левитана в воспоминаниях современников

Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Исаака Левитана - одного из величайших русских художников, непревзойденного мастера пейзажа.

Исаак Левитан родился в бедной еврейской семье в небольшой деревушке, расположенной на территории современной Литвы. В начале 1870-х годов в поисках лучшей жизни его семья перебралась в Москву, где 13-летний Исаак вслед за старшим братом поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Он учился у лучших мастеров своего времени: Петрова, Поленова, и Саврасова, для которого Исаак стал любимым учеником.  После смерти родителей Левитан фактически жил в нищете, ему часто негде было ночевать, и тогда он спал в училище.

Художник Михаил Нестеров вспоминал об этом периоде в жизни Левитана:

"Я узнал Левитана юношей, каким тогда уже был и сам. На редкость изящный, элегантный мальчик-еврей, смахивал на тех мальчиков итальянцев, кои, случалось, с алым цветком в кудрявых волосах встречали форестьери на старой Санта Лючия Неаполя либо на площадях Флоренции, где-нибудь у Санта Мария Новелла. Молодой Левитан обращал на себя внимание и тем, что тогда уже слыл в школе за талант.

Одетый донельзя просто, в некой клетчатый ношеный пиджак, коротенькие штанишки, он терпеливо ожидал, как скоро наиболее удачливые товарищи, насытясь у "Моисеича" расходились по классам; тогда уже и Левитан застенчиво подходил к "Моисеичу", дабы попросить добродушного старого человека подождать старый долг (копеек 30) и выдать ему снова пеклеванник с колбасой и стакан молока. На тот момент это был его обед и ужин".

Уже с ранних лет Левитан был чувствителен к природе. "Левитан любил русскую природу фанатически, почти исступленно", - говорил о нем Игорь Грабарь. 

Другой его друг тоже художник Константин Коровин писал в своих воспоминаниях:

"Под Москвой, в Сокольниках, шла дорога, колеи в снегу заворачивали в лес. Потухала зимняя заря, и солнце розовым цветом клало яркие пятна на стволы больших сосен, бросая глубоко в лес синие тени.
— Смотри, — сказал Левитан.
Мы остановились. Посинели снега, и последние лучи солнца в темном лесу были таинственны. Была печаль в вечернем свете.
— Что с вами? — спросил я Левитана.
Он плакал и грязной тряпочкой вытирал у носа бегущие слезы.
— Я не могу, — как это хорошо! Не смотрите на меня, Костя. Я не могу, не могу. Как это хорошо! Это — как музыка…"

Не менее показателен и еще один случай из юности Левитана, также описанный Коровиным:

"Левитан, придя ко мне, остался ночевать у нас. <…>
— А что это висит у тебя на стене? Ружье? — спросил Левитан.
— Ружье и патронташ. Я охотник, — ответил я.
— Охотник, это интересно должно быть. Я когда получу деньги за уроки, то куплю ружье и пойдем на охоту, да...
— Пойдемте, — обрадовался я. — Пойдемте в Перервы. Там убьем зайца.
— Зайца? — повторил Левитан испуганно. — Это невозможно, это преступление. Он хочет жить, он любит свой лес. Любит, наверное, иней, эти узоры зимы, где он прячется в пурге, в жути ночи... Он чувствует настроение, у него враги... Как трудно жить и зачем это так?.. Я тоже заяц, — вдруг улыбнувшись, сказал Левитан, — и я восхищен лесом и почему-то хочу, чтобы и другие восхищались им так же, как и я..."

Константин Коровин рассказывал и о таком забавном случае из студенческой жизни Левитана: 

"Экзамен анатомии.
 – Ну-с, возьмите вы череп, – предлагает профессор Тихомиров Левитану.
 – Не могу, – отвечает Левитан.
 Тихомиров удивленно смотрит на него:
 – Почему не можете?
 – Это ужасно! Это смерть! Я не могу видеть мертвых, покойников…
 Выручил профессор Петров. Засмеялся и заметил, показывая на нас:
 – Они – пейзажисты. Почему их внесли в списки? Им нужно писать с натуры природу. Теперь май, весна, ступайте…
 Он нам махнул рукой…
 Выйдя на улицу, мой брат, смеясь, говорил Левитану:
 – Ну, знаешь ли, Исаак, ты – Гамлет… Сцена с черепом тебе удалась".

Одним из лучших друзей Левитана до самой смерти был Антон Павлович Чехов. Левитан учился и дружил со старшим братом Чехова – Николаем и через него сошелся со всей семьей. "Большим другом нашей семьи" называла Левитана и сестра писателя, Мария Павловна Чехова. А сам Антон Павлович однажды сказал, что "еврей Левитан стоит пяти русских".

В 1885 году Левитан вместе с семьей Чеховых провел лето в подмосковной усадьбе Киселевых Бабкино, а позже часто и подолгу гостил у Чеховых в Мелихово.

Об их дружбе, в которой были и забавные и грустные моменты, писал в своих воспоминаниях и еще один брат писателя – Михаил Чехов:

"Поразительно, что Бабкино сыграло выдающуюся роль и в художественном развитии творца школы русского пейзажа Исаака Левитана. Верстах в трех от Бабкина, по ту сторону реки, на большой Клинской дороге, находилась деревня Максимовка. В ней жил горшечник Василий, горький пьяница, пропивавший буквально все, что добывал, и не было времени, когда бы его жена не ходила брюхатой.

Совершенно независимо ни от кого художник Левитан отправился летом на этюды и поселился у этого горшечника. Как известно, на Левитана находили иногда припадки меланхолии. В таких случаях он брал ружье и уходил на неделю или на две из дому, пропадал неизвестно где и не возвращался до тех пор, пока жизненная радость не осеняла его снова. Или же он сидел, мрачный и молчаливый, дома, в четырех стенах, и ни с кем не общался, или же, как дух изгнанья, окрестив на груди руки и повесив голову, блуждал в одиночестве невдалеке.

Случилось так, что дождь лил несколько дней подряд, унылый, тоскливый, упорный, как навязчивая идея. Пришла из Максимовки жена горшечника пожаловаться на свои болезни и сообщила, что ее жилец Тесак (Исаак) Ильич захворал. Для Чеховых было приятным открытием, что Левитан находился так близко от Бабкина, и Антон Павлович захотелось его повидать. Мы уже отужинали, дождь лил как из ведра, в большой дом (к Киселевым) мы не пошли, и предстоял длинный вечер у себя во флигеле.

- А знаете что, - вдруг встрепенулся Антон Павлович, - пойдемте к Левитану.

Мы - Антон Павлович, брат Иван и я - надели большие сапоги, взяли с собой фонарь и, несмотря на тьму кромешную, пошли. Спустились вниз, перешли по лавам через речку, долго шлепали по мокрым лугам и затем по болоту и, наконец, вошли в дремучий Дарагановский лес. Было дико в такую пору видеть, как из мрака к фонарю протягивались лапы столетних елей и кустов. А дождь лил как из ведра. Но вот и Максимовка. Отыскали избу горшечника, которую узнаем по битым вокруг нее черепкам, и, не постучавшись и не окликнув, вламываемся к Левитану, чтобы сделать ему сюрприз, и направляем на него фонарь.

Левитан вскакивает, хватает револьвер и наводит его на нас. А затем, узнавши нас, он хмурится от света и говорит:

- Чегт знает, что такое... Какие дугаки. Таких еще свет не пгоизводил...

<…> А несколько времени спустя он переселился к нам в Бабкино и занял отдельный маленький флигелек. Один из бабкинских обитателей по этому поводу написал стихи:

А вот и флигель Левитана,
Художник милый здесь живет,
Встает он очень-очень рано,
И, вставши, тотчас чай он пьет

Антон Павлович написал вывеску и прибил ее над дверью флигелька: "Ссудная касса
купца Левитана". 

Чехов часто подшучивал над Левитаном, но и очень любил его творчество, и даже придумал слово "левитанистый" для определения красоты пейзажа. "Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас",  - писал Антон Чехов в одном из писем. 

Но и у таких хороших друзей как Чехов и Левитан были ссоры. Так однажды Левитан чуть не вызвал Чехова на дуэль из-за рассказа "Попрыгунья".

В восьмидесятых годах Чехов дружил в Москве с художницей-дилетанткой Софьей Петровной Кувшинниковой. Софья Петровна была женщиной интересной и незаурядной и собирала вокруг себя кружок выдающихся людей. Левитан тоже входил в этот круг, давал Кувшинниковой уроки живописи, ездил на этюды, и, даже, имел с ней длительный роман.

В 1892 году вышел в свет рассказ Чехова "Попрыгунья", и многие узнали в его героине Ольге Дымовой - Кувшинникову. А в возлюбленном героини - художнике Рябовском - Левитана. Левитан обиделся Чехова за это и какое-то время не разговаривал с ним.

Но это недоразумение не смогло разрушить их отношения.

Личная жизнь художника была более чем сложной. Отношения с Софьей Кувшинниковой не могли продолжаться долго, тем более что она была замужем. Говорили, что в Левитана была влюблена и Мария Павловна Чехова. А последним романом, продолжавшимся до самой смерти художника, стали отношения с Анной Николаевной Турчаниновой, тоже замужней дамой, женой помощника петербургского градоначальника. Эти отношения были очень болезненными для всех участников, Левитан даже пытался совершить самоубийство.

Михаил Павлович Чехов так описывал эту историю: "Он завел там очень сложный роман, в результате которого ему нужно было застрелиться или инсценировать самоубийство. Он стрелял себе в голову, но неудачно: пуля прошла через кожные покровы головы, не задев черепа. Встревоженные героини романа, зная, что Антон Чехов был врачом и другом Левитана, срочно телеграфировали писателю, чтобы он немедленно же ехал лечить Левитана. Брат Антон нехотя собрался и поехал. Что было там, я не знаю, но по возвращении оттуда он сообщил мне, что его встретил Левитан с черной повязкой на голове, которую тут же при объяснении с дамами сорвал с себя и бросил на пол. Затем Левитан взял ружье и вышел к озеру. Возвратился он к своей даме с бедной, ни к чему убитой им чайкой, которую и бросил к ее ногам".

Несмотря на признание, в 1898 году Исаак Левитан был удостоен звания академика пейзажной живописи и в том же году стал преподавателем Московского училища живописи и ваяния, где сам когда-то учился, Исаак Ильич продолжал свои искания, стараясь писать все лучше, по-новому.

Ольга Книппер-Чехова вспоминала о нем:

"Не могу не пережить в памяти первого и последнего посещения студии Левитана (он вскоре скончался), не могу не вспомнить тишины и прелести тех нескольких часов, когда он показывал свои картины и этюды Марии Павловне и мне. Сильно волнуясь (у него была болезнь сердца), бледный, с горячими красивыми глазами, Левитан говорил о мучениях, которые он испытывал в продолжение шести лет, пока он не сумел передать на  холсте лунную ночь средней полосы России, ее тишину, ее прозрачность, легкость, даль, пригорок, две-три нежные березки... И действительно, это была одна из замечательнейших
его картин".

В 1896 году у Левитана, после вторично перенесенного тифа, усилились симптомы и прежде дававшей о себе знать болезни сердца. Летом 1900 году его здоровье ухудшилось. Исаак Левитан скончался 22 июля (4 августа) 1900 г. в Москве.